Бенуни Н.А. Первый Московский государственный университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский Университет) Министерства здравоохранения Российской Федерации
Котусов А.С. Первый Московский государственный университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский Университет) Министерства здравоохранения Российской Федерации
Аджиева Ф.С. Первый Московский государственный университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский Университет) Министерства здравоохранения Российской Федерации
Кучер А.Э. Первый Московский государственный университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский Университет) Министерства здравоохранения Российской Федерации
Толмачева К.А. Первый Московский государственный университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский Университет) Министерства здравоохранения Российской Федерации; «РНИМУ им. Н.И. Пирогова» Минздрава России
Душук В.Н. Первый Московский государственный университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский Университет) Министерства здравоохранения Российской Федерации
Масленников Р.В. Первый Московский государственный университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский Университет) Министерства здравоохранения Российской Федерации; «Консультативно-диагностический центр № 2 Департамента здравоохранения города Москвы»
Курбацкий С.М. Сергей Михайлович
Первый Московский государственный университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский Университет) Министерства здравоохранения Российской Федерации
Sechenov First Moscow State University (Sechenov University)
«РНИМУ им. Н.И. Пирогова» Минздрава России
Pirogov Russian National Research Medical University
«Консультативно-диагностический центр № 2 Департамента здравоохранения города Москвы»
Consultative and diagnostic center № 2 of the Moscow Healthcare Department
Солнечный ветер
Benuni N.A. Sechenov First Moscow State University (Sechenov University)
Kotusov A.S. Sechenov First Moscow State University (Sechenov University)
Adzhieva F.S. Sechenov First Moscow State University (Sechenov University)
Kucher A.E. Sechenov First Moscow State University (Sechenov University)
Tolmacheva K.A. Sechenov First Moscow State University (Sechenov University); Pirogov Russian National Research Medical University
Dushuk V.N. Sechenov First Moscow State University (Sechenov University)
Maslennikov R.V. Sechenov First Moscow State University (Sechenov University); Consultative and diagnostic center № 2 of the Moscow Healthcare Department
Vaccination and Mortality of Patients with a Novel Coronavirus Infection (COVID-19): A Global Approach eng
Вакцинация и смертность больных COVID-19: глобальный подход
Текст визуальный электронный
Российский журнал гастроэнтерологии, гепатологии, колопроктологии
Т. 32, № 3 P. 23-28
2022
вакцинация
vaccination
SARS-CoV-2
SARS-CoV-2
COVID-19
COVID-19
смертность
mortality
охват вакцинацией
vaccination rate
Статья
ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Цель исследования. Изучить корреляцию между охватом вакцинацией от COVID-19 и смертностью больных этой инфекцией на национальном уровне.Материалы и методы. В данное экологическое исследование были включены страны с величиной валового внутреннего продукта (ВВП), рассчитанного по паритету покупательной способности на душу населения (ВВПдН) выше 10 000 а человека. Города-государства, а также малые страны с населением менее 1 млн человек были исключены. Смертность больных COVID-19 была рассчитана как отношение количества пациентов, умерших от COVID-19 в течение недели, к количеству зарегистрированных случаев этой инфекции в течение недели, которая началась за 20 дней до первого дня недели учета смертей.Результаты. Было включено 85 стран. Охват вакцинацией (r = –0,604; p < 0,001) и уровень ВВП (r = –0,542; p < 0,001) значимо коррелировали со значениями смертности больных COVID-19. Многофакторный анализ показал, что охват вакцинацией (p = 0,001), но не уровень ВВП (p = 0,202) является независимым предиктором исхода COVID-19. Не было значимой разницы в смертности больных COVID-19 между группами стран с охватом вакцинацией менее 20 и 20–39 [%] (1,96 [1,21; 4,67] vs. 1,96 [1,01; 3,36] [%]; p = 0,464). Смертности больных COVID-19 была выше в группах стран с меньшим охватом вакцинацией, когда сравнивали страны с охватом вакцинацией в 20–39, 40–59, 60–79 и ≥80 [%] (1,96 [1,01; 3,36] vs. 1,11 [0,76; 1,64] vs. 0,50 [0,39; 1,00] vs. 0,16 [0,10; 0,21]; p = 0,003; p = 0,020 и p = 0,008).Выводы. Увеличение охвата вакцинацией от COVID-19 коррелирует со снижением смертности больных COVID-19 на национальном уровне.
Aim. The aim is to study the correlation between the vaccination rate (VR) and mortality rate of patients with COVID-19 (MpCOV).Methods. The countries with gross domestic product per capita corrected for purchasing power parity (GDP PPP) over 10,000 were selected for an ecologic study. The city-states and countries with a population of 1,000,000 were excluded. The number of patients who died from COVID-19 within a week was divided by the number of patients diagnosed with COVID-19 within a week 20 days earlier to calculate MpCOV.Results. We included 85 countries. VR (r = –0.604; p < 0.001) and GDPpcPPP level (p = 0.202), is an independent determinant of MpCOV. There was no significant difference in MpCOV between groups of countries with VR < 20 [%] and 20–39 [%] (1.96 [1.21; 4.67] vs. 1.96 [1.01; 3.36] [%]; p = 0.464). MpCOV was higher in countries where VR were lower when groups of countries with VR of 20–39 [%], 40–59 [%], 60–79 [%], and ≥80 [%] were compared (1.96 [1.01; 3.36] vs. 1.11 [0.76; 1.64] vs. 0.50 [0.39; 1.00] vs. 0.16 [0.10; 0.21]; p = 0.003; p = 0.020, and p = 0.008).Conclusions. An increase in VR correlates with a decrease in MpCOV.